Моя кошка – то ли адский сотона, то ли репетиция ребенка. Страшно умиляет, страшно провоцирует потискать, громко играет, разрушая дом, требует ответственности, никуда ее не денешь, временами страшно бесит, а орать и ругаться – совершенно без толку.

Сегодня она придумала, как устроить мне веселую ночь.

Сначала она решила покричать и поплакать под дверью, что ее не пускают громить комнату, пока я сплю. Надо сказать, что глухая кошка может мяучить ОЧЕНЬ громко, и руководствуется принципом «если меня все еще не пустили, значит, я как-то тихо ору». Когда я сдался и пошел спать в другую комнату, менее подверженную разрушениям, она решила, что теперь-то можно выдохнуть и на радостях сходила в туалет. Который находится недалеко от комнаты, и запах оттуда очень хорошо доносится до спального места. Пришлось скрипнуть зубами и идти убирать. Часа через два после долгожданного отбоя, принцесса соскучилась и решила, что ни жить ни быть, ей нужна любовь. И ласка. Ласкаться она выбрала об лежащие возле головы руки. И все бы ничего, если бы в процессе она не вытиралась пушнявым попахивающим туалетом боком о мое лицо, путешествуя туда-сюда по подушке. В шестом часу утра я не выдержал этой любви, неизменно возвращающейся ко мне бумерангом после каждого выкидывания, и мы пошли есть.

После этого мне любезно позволили поспать. А утром я понял почему. В соседней комнате кошатина радостно свалила на пол несколько икон, бутылек духов, коробочку от кольца, брелок и освященное яйцо, трепетно хранимое матерью рядом с христианским алтарем. Все это летало пол-ночи с третьей полки шкафа, на голову выше моего роста. Все остальные полки не пострадали.
Завершила успех она днем, совершенно целенаправленно опрокинув на стол кружку с водой. Зачем пить из миски, когда можно пить из лужи.
Никогда ещё так не злорадствовал, уезжая на дачу и оставляя ее одну на ночь в закрытом коридоре.

День абсолютного безделья. Лежания. И ещё раз лежания. Интересный опыт: лежать и просто лениться. Лежать, потому что ты слегка замотался за последние несколько дней и тебе лениво. И не хочется ни читать, ни смотреть сериалы, ни поднимать свою жопку, ни вообще что-либо делать. Вот немного потерзать инструменты хочется, а потом можно и снова полежать.

Должен был приехать на дачу в обед, приехал в 8 вечера, аккурат на шашлык. Где-то в подкорке бьется невротик, обвиняющий в том, что день прошел зря, но с ним мы попозже разберемся. Ему ещё цели в жизни писать, которые он так и не смог сочинить за неделю.

Ночь, сижу на даче, пью крепкое вино, смотрю Благие знамения. Год назад где-то так же в мае я сидел на даче на этом же месте, пил сладкий чай с алкоголем и смотрел знамения. Цикличность vs разница состояний. Тогда алкоголь и сериал давали долгожданное облегчение и спасение, короткий перерыв в непрерывном аду, где больно было настолько, что невозможно было дышать, думать и жить. От алкоголя и сериала тугой комок во всем теле расслабленно распускался и давал мне немного подышать. Тогда вокруг было много боли, а впереди – много перемен. Сейчас внутри ровно, но впереди – неизвестность и потенциальное ничего.

Учусь жить с мыслью «если тебя не любят так, как ты хочешь, это не значит, что не любят совсем».

Хочу танцевать. Выхожу в закат из кузницы, вижу парковку без машин и машу ей батманом, потому что сколько простора, чтобы бегать, прыгать и плясать.

Ещё езжу по лесу на дикой скорости: я вперед, волосы назад, вжух, вжух, и так бьются об спину на ветру, а потом красиво так торможу с дрифтом перед пешеходными носами.

А на другом конце ждут люди, чай со вкусняхой и недошитый кошелек, который будем шить. А за спиной утро после бессонной ночи, упражнения по английскому, выручающие дорогого человека и напоминающие мне мои студенческие годы, шаурма на ходу и летнее солнце. И в мессенджере первая вакансия, которая мне хоть как-то откликается. И в голове – измененное сознание от недосыпа перемешанное с мечтами и спонтанными желаниями. «Хотеть – признак выздоровления. Я ничего не хочу, мне ничего не нужно – вот слова болезни».

Провожу час ночью за просмотром мальчика, вещающего про обучение игре на гитаре, кайфуя от его американского говора и завидуя легкости, увлеченности, беспечности, естественности, которая из него прет. На следующий день нахожу полчаса видео, где девочка Дженнифер рассказывает, как решилась стать мальчиком Дженом, которого я смотрел прошлой ночью. И хочется обнять и сказать спасибо. Уж не знаю за что. За искренность или за того мальчика, которого я смотрел полчаса к ряду, хотя собирался спать еще за двадцать до начала эфира. Или за то, что снова хочется играть на гитаре. Или за напоминание, что у каждого позади есть тяжелые истории и их можно пережить. Или за напоминание о том, что путь к счастью требует изменений, сил и смелости. Или за то, что я снова хочу электрогитару и обучение игре на ней.

Делай то, что должен, будет то, что будет.
И чистейший голос Егорова, и какой-то бомбический бэк, и хочется петь, а горло забыло как. И хочется так же свободно дышать и так же легко и певуче, звонко и жестко.

И вечерний центр города, коробка с авокадо, макаронами и помидорами, кусок торта и холодный чай. И простой и такой медитативный бас в голове. А вечером синтезатор, на котором этот бас звучит прямо как в оригинале.

И ля-ля тополя. И пусть не кончается лето.