Ориентация: уже триста лет как абсолютно дезориентирован, но готов к экспериментам, если заинтересуете (с)
Франция по утрам это совершенно отдельная тема разговора. По утрам воскресенья - тем более. Улицы тихие, пустые, временами пахнет кофе или выпечкой. Кто-то совершает утреннюю пробежку, кто-то выгуливает собак. Все закрыто, в редких открытых кофейнях сидят утренние птахи. Никто никуда не торопится, никто не шумит, магазины и большинство кафе стоят пустые, машин меньше, автобусы ходят реже и ты понимаешь: выходной.
Проснулся утром и почувствовал осень. Почувствовал приближение отъезда и приближение осени. В по-особенному золотистом свечении солнца и неуверенности погоды, в мокрых брызгах на окне и золотисто-фиолетовом небе, по ветре и людях, кутающихся в ветровки прежде, чем прыгнуть в машину под моим окном.
Первая спокойная ночь за два месяца - впервые без кошмаров и бесплодных попыток проспать всю ночь, не просыпаясь.
Бежать сквозь воскресное утро, пытаясь успеть на автобус и загрызая на ходу сладкое сочное яблоко, ветер в лицо, длинный белый сарафан хлопает по коленям, дышится легко. Бежать через площадь перед мэрией сквозь одуряющий запах цветов, навстречу идет семья:
- Je m'en fou, je m'en fou *сквозь смех* (мне плевать, мне плевать!)
- Ils sont fous, ils sont fous - мужчина, идущий следом откликается эхом и усмехается в ответ на мой взгляд. (они сумасшедшие, они сумасшедшие)
Наблюдать, стоя на остановке, редких прохожих, бьющийся на вершине башни флаг, окутанные утренним солнцем шпили церкви.
Понять, что что-то пошло не по плану, но если хотел маяков, то получишь, и пойти в совершенно другую сторону, заглядывая в пекарни и заставая явно старт байкер-пробега. А потом идти по порту: огромные паромы, навсегда прибитые к берегу, чайки, летящие над головой под Santa Maria от НН, ветер, толкающий в спину, промзона, корабли на ремонте, редкие машины. И временами ветер начинает дуть так, что на долю секунды мерещится, что под ногами сухая желтая листва, корни и трава и ты дома. 10 стрел на 10 ветрах.
Дойти до маяка, коснуться рукой белой штукатурки, идти дальше. Вдруг заметить беспокойные морские барашки, неуемно бьющиеся в стену дока, а за ним море-море-море под золотисто-фиолетовым небом. И маки у столба, позолоченные солнцем (и вдруг совсем как в первый день - круг замыкается). И вдруг понимаешь: сейчас, срочно, прямо в номер. И точно знаешь, кому. Достаешь телефон, строчишь: "вижу! вижу морских барашков и скорую осень!". И в ответ приходит: "осень это время встреч".
Да, это время встреч. Это время, когда на кухне должен витать запах выпечки, яблок, трав, чая и специй. Это время вставать утром и под золотисто-хрустящее солнце печь сладкое тепло, слушая Пратчетта, а потом угощать этим теплом приходящих на чай. Время начинать сплетать тонкие шерстяные нитки, чтобы к зиме они превращались в теплые свитера.
И становится так сладко и грустно одновременно. Сладко от предвкушения дома, родных и грустно от четкого осознания, что там, у себя, в том, чем ты живешь, тебя мало кто и мало что ждет. Не ждут тебя и здесь, но здесь словно сама земля приветствует тебя.
И дарит маки и перья пестрых чаек (а может это и не чайки вовсе). И ты идешь, девочка в длинном белом сарафане, хлопающим о ноги как парус, с маком в руке и бардаком на голове. Идешь прямо по промзоне вдоль дороги, глядя на море, доки, маяк. Водители провожают тебя удивленными взглядами, а ты... А ты идешь и улыбаешься миру.
А за маяком есть небольшой дворик, укрытый по периметру тонкими местными можжевельниками. "Люди, пришедшие из можжевельника". И глядя на него ты вдруг представляешь себе, что когда-то, когда этот маяк еще был обитаем, не автоматизирован, здесь могли играть дети.
Проснулся утром и почувствовал осень. Почувствовал приближение отъезда и приближение осени. В по-особенному золотистом свечении солнца и неуверенности погоды, в мокрых брызгах на окне и золотисто-фиолетовом небе, по ветре и людях, кутающихся в ветровки прежде, чем прыгнуть в машину под моим окном.
Первая спокойная ночь за два месяца - впервые без кошмаров и бесплодных попыток проспать всю ночь, не просыпаясь.
Бежать сквозь воскресное утро, пытаясь успеть на автобус и загрызая на ходу сладкое сочное яблоко, ветер в лицо, длинный белый сарафан хлопает по коленям, дышится легко. Бежать через площадь перед мэрией сквозь одуряющий запах цветов, навстречу идет семья:
- Je m'en fou, je m'en fou *сквозь смех* (мне плевать, мне плевать!)
- Ils sont fous, ils sont fous - мужчина, идущий следом откликается эхом и усмехается в ответ на мой взгляд. (они сумасшедшие, они сумасшедшие)
Наблюдать, стоя на остановке, редких прохожих, бьющийся на вершине башни флаг, окутанные утренним солнцем шпили церкви.
Понять, что что-то пошло не по плану, но если хотел маяков, то получишь, и пойти в совершенно другую сторону, заглядывая в пекарни и заставая явно старт байкер-пробега. А потом идти по порту: огромные паромы, навсегда прибитые к берегу, чайки, летящие над головой под Santa Maria от НН, ветер, толкающий в спину, промзона, корабли на ремонте, редкие машины. И временами ветер начинает дуть так, что на долю секунды мерещится, что под ногами сухая желтая листва, корни и трава и ты дома. 10 стрел на 10 ветрах.
Дойти до маяка, коснуться рукой белой штукатурки, идти дальше. Вдруг заметить беспокойные морские барашки, неуемно бьющиеся в стену дока, а за ним море-море-море под золотисто-фиолетовым небом. И маки у столба, позолоченные солнцем (и вдруг совсем как в первый день - круг замыкается). И вдруг понимаешь: сейчас, срочно, прямо в номер. И точно знаешь, кому. Достаешь телефон, строчишь: "вижу! вижу морских барашков и скорую осень!". И в ответ приходит: "осень это время встреч".
Да, это время встреч. Это время, когда на кухне должен витать запах выпечки, яблок, трав, чая и специй. Это время вставать утром и под золотисто-хрустящее солнце печь сладкое тепло, слушая Пратчетта, а потом угощать этим теплом приходящих на чай. Время начинать сплетать тонкие шерстяные нитки, чтобы к зиме они превращались в теплые свитера.
И становится так сладко и грустно одновременно. Сладко от предвкушения дома, родных и грустно от четкого осознания, что там, у себя, в том, чем ты живешь, тебя мало кто и мало что ждет. Не ждут тебя и здесь, но здесь словно сама земля приветствует тебя.
И дарит маки и перья пестрых чаек (а может это и не чайки вовсе). И ты идешь, девочка в длинном белом сарафане, хлопающим о ноги как парус, с маком в руке и бардаком на голове. Идешь прямо по промзоне вдоль дороги, глядя на море, доки, маяк. Водители провожают тебя удивленными взглядами, а ты... А ты идешь и улыбаешься миру.
А за маяком есть небольшой дворик, укрытый по периметру тонкими местными можжевельниками. "Люди, пришедшие из можжевельника". И глядя на него ты вдруг представляешь себе, что когда-то, когда этот маяк еще был обитаем, не автоматизирован, здесь могли играть дети.