Стоял с кружкой чая у окна и смотрел на город, слушая ГештальТ. Не знаю, почему меня так торкнуло, но от первых же звуков мир переворачивается. Я смотрю на эти огни и душа просится в полет. Хочется ехать в ночи куда-то далеко по зиме с кем-то очень близким. В понимающем молчании или тихом разговоре. Куда-то, где ждут. Где тебя очень ждут люди и чудеса.
Или думается о тех весенних прогулках, когда промокают ноги и душа трепещет вместе с ветром, когда ты захлебываешься влажным воздухом и миром вокруг, и тебя затапливают перемены, которые, ты точно знаешь, ведут к лучшему. Приходишь домой промокший, замерзший и уставший, но успокоившийся.

Вчера меня так пробило, что я сел рисовать. Давно не брался за рисование так основательно и не брался за рисование в цвете. Более того, достал акварель, которую не открывал с самого детства. И когда закончил, хотелось делиться с миром. Делиться песней и иллюстрацией. И было так страшно, что концепция может быть непонятна, и так безумно прекрасно от осознания того, что ее видит хотя бы один человек. Никогда бы не подумал, что понимание одной фразы и одного изображения может столько значить.

А сегодня у меня случалась зима. Я все-таки выбрался на рождественскую ярмарку. Было много огоньков, открыток и имбирных пряников. Был глинтвейн на соке с большим количеством гвоздики, неожиданно попробованные каштаны и травяной чай из двух кружек мира сразу. И, главное, много знакомых и приятных людей, от присутствия которых было хорошо на душе.
И еще был оленик, которого можно было трогать, гладить и кормить яблоками.
Промерз до костей, гулял до дому мимо катка... И от этого тоже странным образом хорошо.

Сижу вот и не могу понять, чего хочется больше - рисовать, читать, вязать. спать или чего-то еще другого.

А завтра начинаются мастерсы. И завтра Последнее Испытание. Почему-то мастерсы отражаются намного четче и ярче, чем наличие мюзикла, особенно после того, как сегодня случайно познакомился с Володей. Обещает быть хорошо.